гойда что это значит
Семилетний период разгула опричнины на Руси до сих пор недостаточно изучен и вызывает много споров среди историков, в частности, касающихся количества жертв, которое варьируется в различных источниках от 3-4 до 20 тысяч человек при общей численности населения Московского государства конца XVI века в 6 млн. человек. Немного сведений дошло до нас и о «внешнем антураже» опричников, который, если верить свидетельствам, был весьма своеобразен.
Отдельная каста
«Учреждение это всегда казалось странным как тем, кто страдал от него, так и тем, кто его исследовал», – более ста лет тому назад писал об опричнине знаменитый российский историк Василий Осипович Ключевский. Специальные войска опричников выполняли функцию личной гвардии Ивана Грозного и непосредственно осуществляли политику опричнины – чрезвычайных репрессивных мер с целью подавления протестных настроений как в среде боярско-княжеской знати, так и в народных массах, как это, например, было в случае массовой резни в Новгороде.
При этом современники той эпохи, отмечавшие сходство опричников с западными «воинами Христа», так или иначе оговаривались, что это скорее была пародия, своего рода кощунственная игра, которую впоследствии на свой лад повторил и Петр Первый в своем пародийном «Всешутейшем и всепьянейшем соборе». Был у опричников и свой приветственный клич «гойда!», заменявший им наше знакомое «ура!».
Значение и происхождение
Точное значение и этимологию боевого клича опричников «гойда!» установить не так-то просто. Оно отсутствует даже в «Толковом словаре живаго великорускаго языка» Владимира Даля 1863 года издания. Зато здесь мы находим несколько однокоренных слов – например, глагол «гоить», одно из значений которого «здравствовать» или издавать заздравный клич «гой!» (вызывательное восклицание, одобрительный вызов). Такое приветственное обращение часто встречается в русских народных сказках: «Ох, ты, гой еси добрый молодец!».
Также Владимир Даль приводит пример употребления в сибирских губерниях глагола «гоить» в значении «угощать, холить»: «Хорошо ли вы гоили гостя?». В «Толковом словаре русского языка» под редакцией профессора Д.Н. Ушакова 1935 года издания междометие «гой» определяется как устаревшее, народнопоэтическое, употребляемое с местоимением второго лица в качестве восклицания, приветствия, торжественного обращения: «Гой ты, родина моя, гой ты, бор дремучий!» (А. К. Толстой). Однако, возвращаясь к словарю В. И. Даля, мы находим еще один однокоренной глагол – «гойкать»: орать, кричать, аукать. Глагол «гойкать» Владимир Даль возводит к междометию «го», которое, среди прочего, определяется им как «голканье псовых охотников, затравивших зайца». И вот это последнее определение вызывает интерес.
Особые знаки отличия
Из документальных свидетельств, которые оставили в своем «Послании. » ливонские рыцари Иоганн Таубе и Элерт Крузе, некоторое время служившие при дворе Ивана Грозного, мы узнаем, что «Опричники (или избранные) должны во время езды иметь известное и заметное отличие, именно следующее: собачьи головы на шее у лошади и метлу на кнутовище. Это обозначает, что они сперва кусают, как собаки, а затем выметают все лишнее из страны».
Аналогичные описания присутствуют и в некоторых других дошедших до нас источниках. Например, исследователи А. Каппелер и Р.Г. Скрынников в своей книге «Забытый источник по истории России эпохи Ивана Грозного» приводят свидетельство еще одного очевидца тех времен, который наблюдал царский кортеж на московских улицах в 1570 году, записав следующее: «На шее коня венценосца была подвешена песья голова из серебра, зубы которой клацали от каждого удара копыт о мостовую. Кроме того, на груди одного из опричных командиров, сопровождавшего в тот день монарха, висела свежеотрубленная голова большой английской собаки. ».
Какое слово вместо «Ура!» кричали опричники Ивана Грозного
«Учреждение это всегда казалось странным как тем, кто страдал от него, так и тем, кто его исследовал», – более ста лет тому назад писал об опричнине знаменитый российский историк Василий Осипович Ключевский. Специальные войска опричников выполняли функцию личной гвардии Ивана Грозного и непосредственно осуществляли политику опричнины – чрезвычайных репрессивных мер с целью подавления протестных настроений как в среде боярско-княжеской знати, так и в народных массах, как это, например, было в случае массовой резни в Новгороде.
Семилетний период разгула опричнины на Руси до сих пор недостаточно изучен и вызывает много споров среди историков, в частности, касающихся количества жертв, которое варьируется в различных источниках от 3-4 до 20 тысяч человек при общей численности населения Московского государства конца XVI века в 6 млн. человек. Немного сведений дошло до нас и о «внешнем антураже» опричников, который, если верить свидетельствам, был весьма своеобразен.
Отдельная каста
При этом современники той эпохи, отмечавшие сходство опричников с западными «воинами Христа», так или иначе оговаривались, что это скорее была пародия, своего рода кощунственная игра, которую впоследствии на свой лад повторил и Петр Первый в своем пародийном «Всешутейшем и всепьянейшем соборе». Был у опричников и свой приветственный клич «гойда!», заменявший им наше знакомое «ура!».
Значение и происхождение
Точное значение и этимологию боевого клича опричников «гойда!» установить не так-то просто. Оно отсутствует даже в «Толковом словаре живаго великорускаго языка» Владимира Даля 1863 года издания. Зато здесь мы находим несколько однокоренных слов – например, глагол «гоить», одно из значений которого «здравствовать» или издавать заздравный клич «гой!» (вызывательное восклицание, одобрительный вызов). Такое приветственное обращение часто встречается в русских народных сказках: «Ох, ты, гой еси добрый молодец!».
Также Владимир Даль приводит пример употребления в сибирских губерниях глагола «гоить» в значении «угощать, холить»: «Хорошо ли вы гоили гостя?». В «Толковом словаре русского языка» под редакцией профессора Д.Н. Ушакова 1935 года издания междометие «гой» определяется как устаревшее, народнопоэтическое, употребляемое с местоимением второго лица в качестве восклицания, приветствия, торжественного обращения: «Гой ты, родина моя, гой ты, бор дремучий!» (А. К. Толстой). Однако, возвращаясь к словарю В. И. Даля, мы находим еще один однокоренной глагол – «гойкать»: орать, кричать, аукать. Глагол «гойкать» Владимир Даль возводит к междометию «го», которое, среди прочего, определяется им как «голканье псовых охотников, затравивших зайца». И вот это последнее определение вызывает интерес.
Особые знаки отличия
Из документальных свидетельств, которые оставили в своем «Послании. » ливонские рыцари Иоганн Таубе и Элерт Крузе, некоторое время служившие при дворе Ивана Грозного, мы узнаем, что «Опричники (или избранные) должны во время езды иметь известное и заметное отличие, именно следующее: собачьи головы на шее у лошади и метлу на кнутовище. Это обозначает, что они сперва кусают, как собаки, а затем выметают все лишнее из страны».
Аналогичные описания присутствуют и в некоторых других дошедших до нас источниках. Например, исследователи А. Каппелер и Р.Г. Скрынников в своей книге «Забытый источник по истории России эпохи Ивана Грозного» приводят свидетельство еще одного очевидца тех времен, который наблюдал царский кортеж на московских улицах в 1570 году, записав следующее: «На шее коня венценосца была подвешена песья голова из серебра, зубы которой клацали от каждого удара копыт о мостовую. Кроме того, на груди одного из опричных командиров, сопровождавшего в тот день монарха, висела свежеотрубленная голова большой английской собаки. ».
filaretuos
filaretuosРеалии нашей жизни
Друзья и враги
Что такое опричнина
Опричнина. — Этим именем назывался, во-первых, отряд телохранителей, наподобие турецких янычар, набранный Иоанном Грозным из бояр, детей боярских, дворян и др.;
во-вторых — часть государства, с особым управлением, выделенная для содержания царского двора и опричников.
Эпохой Опричников называется время приблизительно от 1565 г. до смерти Иоанна Грозного.
Когда, в начале февраля 1565 г., Иоанн воротился в Москву из Александровской слободы, он объявил, что вновь принимает на себя правление, с тем, чтобы ему вольно было казнить изменников, налагать на них опалу, лишать имущества без докуки и печалований со стороны духовенства и учредить в государстве Опричнину. Это слово употреблялось сначала в смысле особого имущества или владения; теперь же оно получило иное значение.
В Опричнине царь отделил часть бояр, служилых и приказных людей и вообще весь свой «обиход» сделал особым: во дворцах Сытном, Кормовом и Хлебенном был назначен особый штат ключников, поваров, псарей и т. п.; были набраны особые отряды стрельцов. На содержание Опричнины были назначены особые города (около 20), с волостями. В самой Москве некоторые улицы (Чертольская, Арбат, Сивцев Вражек, часть Никитской и пр.) были отданы в распоряжение Опричникам; прежние жители были переселены на другие улицы.
В Опричнину было набрано также до 1000 князей, дворян, детей боярских, как московских, так и городских. Им были розданы поместья в волостях, назначенных на содержание Опричнины; прежние помещики и вотчинники были переведены из тех волостей в другие.
Все остальное государство должно было составлять «земщину»; царь поручил его земским боярам, т. е. собственно боярской думе, и во главе управления им поставил князя Ив. Дм. Бельского и кн. Ив. Фед. Мстиславского. Все дела должны были решаться по старине, причем с большими делами следовало обращаться к боярам, если же случатся дела ратные или важнейшие земские — то к государю.
За подъем свой, т. е. за поездку в Александровскую слободу, царь взыскал с Земского Приказа 100 тыс. рублей.
После учреждения Опричнины начались казни: многие бояре и дети боярские были заподозрены в измене и сосланы в разные города. Имущество казненных и сосланных отбиралось на государя и раздавалось опричникам, число которых скоро возросло до 6000.
На все поступки опричников царь смотрел сквозь пальцы; при столкновении с земским человеком опричник всегда выходил правым. Опричники скоро сделались бичом и предметом ненависти для народа, царь же верил в их верность и преданность, и они действительно беспрекословно исполняли его волю; все кровавые деяния второй половины царствования Грозного совершены при непременном и непосредственном участии опричников.
В начале января русские войска подошли к Новгороду и опричники начали свою расправу с жителями: людей забивали до смерти палками, бросали в Волхов, ставили на правеж, чтобы принудить их к отдаче всего своего имущества, жарили в раскаленной муке. Пять недель продолжалось избиение, тысячи народу погибли. Новгородский летописец рассказывает, что были дни, когда число убитых достигало до полутора тысяч; дни, в которые избивалось 500—600 чел., считались счастливыми. Шестую неделю царь провел в разъездах с опричниками для грабежа имущества; были разграблены монастыри, сожжены скирды хлеба, избит скот. Военные отряды посылались даже в глубину страны, верст за 200—300 от Новгорода, и там производили подобное же опустошение.
В 1575 г. Иоанн поставил во главе земщины крещеного татарского царевича Симеона Бекбулатовича, бывшего раньше касимовским царевичем, венчал его царским венцом, сам ездил к нему на поклон, величал его «великим князем всея Руси», а себя — «государем князем московским». От имени великого князя Симеона всея Руси писались некоторые грамоты, впрочем, не важные по содержанию. Симеон оставался во главе земщины не более двух лет: затем Иоанн дал ему в удел Тверь и Торжок.
Разделение на Опричнину и земщину не было, однако, отменено; Опричнина существовала до смерти Грозного (1584), но самое слово вышло из употребления и стало заменяться словом двор, а опричник — словом дворовый; вместо «города и воеводы опричные и земские» говорили «города и воеводы дворовые и земские».
Соловьев старается осмыслить учреждение Опричнины, говоря: « Опричнина была учреждена потому, что царь заподозрил вельмож в неприязни к себе и хотел иметь при себе людей вполне преданных ему. Напуганный отъездом Курбского и протестом, который тот подал от имени всех своих собратий, Иоанн заподозрил всех бояр своих и схватился за средство, которое освобождало его от них, освобождало от необходимости постоянного, ежедневного общения с ними ».
Мнение С. М. Соловьева разделяет К. Н. Бестужев-Рюмин.
В. О. Ключевский также находит, что Опричнина явилась результатом борьбы царя с боярством, борьбы, которая «имела не политическое, а династическое происхождение»; ни та, ни другая сторона не знала, как ужиться одной с другой и как обойтись друг без друга. Они попытались разделиться, жить рядом, но не вместе. Попыткой устроить такое политическое сожительство и было разделение государства на Опричнину и земщину.
Е. А. Белов, являясь в своей монографии: «Об историческом значении русского боярства до конца XVII в.» апологетом Грозного, находит в Опричнине глубокий государственный смысл.
Карамзин, Костомаров, Д. И. Иловайский в учреждении Опричнины не только не видят политического смысла, но приписывают его проявлению тех болезненных и вместе с тем жестоких чудачеств, которыми полна вторая половина царствования Грозного.
Вот как писали историки про Опричнину:
» Опричнина царя Ивана была дворцовое хозяйственно-административное учреждение, заведовавшее землями, отведёнными на содержание царского двора. Разница была лишь в том, что опричнина с дальнейшими присоединениями захватила чуть не половину всего государства.
Опричнина получила назначение высшей полиции по делам государственной измены.
В. О. Ключевский, «Русская история. Полный курс лекций. Лекции 18-29», 1904 г.
Предложенные им меры были странны: Русь делилась на земщину и опричнину; земщиной управляли бояре и служилые люди, носившие прежние звания; опричнина составляла телохранителей царя и исполнителей его воли; некоторые города очислились от земщины и принадлежали собственно царю и его детям, содержа опричнину; за подъём государя ему отсчитывалось сто тысяч рублей; жить он будет не в Москве, а в Александровской слободе.
А. К. Шеллер-Михайлов, «Дворец и монастырь», 1900 г.
Слово ОПРИЧНИНА или ОПРИЧНИК исходит от старинного русского глагола » ОПРИЧЬ «, что в переводе на современный русский язык означает » КРОМЕ «
Вот пример : «Опричь кваса я ни чего не хотел пить» (Кроме кваса я ни чего не хотел пить).
Когда опричники, весёлые, как тигры,
По слову Грозного, среди толпы рабов,
Кровавые затеивали игры,
Чтоб увеличить полчище гробов, —
Когда невинных жгли и рвали по суставам,
Перетирали их цепями пополам,
И в добавленье к царственным забавам,
На жён и дев ниспосылали срам, —
Когда, облив шута горячею водою,
Его добил ножом освирепевший царь, —
На небесах, своею чередою,
Созвездья улыбалися как встарь.
Лишь только эта мысль в душе блеснёт случайно,
Я слепну в бешенстве, мучительно скорбя.
О, если мир — божественная тайна,
Он каждый миг — клевещет на себя!
Семилетний период разгула опричнины на Руси до сих пор недостаточно изучен и вызывает много споров среди историков, в частности, касающихся количества жертв, которое варьируется в различных источниках от 3-4 до 20 тысяч человек при общей численности населения Московского государства конца XVI века в 6 млн. человек. Немного сведений дошло до нас и о «внешнем антураже» опричников, который, если верить свидетельствам, был весьма своеобразен.
Отдельная каста
«Учреждение это всегда казалось странным как тем, кто страдал от него, так и тем, кто его исследовал», – более ста лет тому назад писал об опричнине знаменитый российский историк Василий Осипович Ключевский. Специальные войска опричников выполняли функцию личной гвардии Ивана Грозного и непосредственно осуществляли политику опричнины – чрезвычайных репрессивных мер с целью подавления протестных настроений как в среде боярско-княжеской знати, так и в народных массах, как это, например, было в случае массовой резни в Новгороде.
При этом современники той эпохи, отмечавшие сходство опричников с западными «воинами Христа», так или иначе оговаривались, что это скорее была пародия, своего рода кощунственная игра, которую впоследствии на свой лад повторил и Петр Первый в своем пародийном «Всешутейшем и всепьянейшем соборе». Был у опричников и свой приветственный клич «гойда!», заменявший им наше знакомое «ура!».
Значение и происхождение
Точное значение и этимологию боевого клича опричников «гойда!» установить не так-то просто. Оно отсутствует даже в «Толковом словаре живаго великорускаго языка» Владимира Даля 1863 года издания. Зато здесь мы находим несколько однокоренных слов – например, глагол «гоить», одно из значений которого «здравствовать» или издавать заздравный клич «гой!» (вызывательное восклицание, одобрительный вызов). Такое приветственное обращение часто встречается в русских народных сказках: «Ох, ты, гой еси добрый молодец!».
Также Владимир Даль приводит пример употребления в сибирских губерниях глагола «гоить» в значении «угощать, холить»: «Хорошо ли вы гоили гостя?». В «Толковом словаре русского языка» под редакцией профессора Д.Н. Ушакова 1935 года издания междометие «гой» определяется как устаревшее, народнопоэтическое, употребляемое с местоимением второго лица в качестве восклицания, приветствия, торжественного обращения: «Гой ты, родина моя, гой ты, бор дремучий!» (А. К. Толстой). Однако, возвращаясь к словарю В. И. Даля, мы находим еще один однокоренной глагол – «гойкать»: орать, кричать, аукать. Глагол «гойкать» Владимир Даль возводит к междометию «го», которое, среди прочего, определяется им как «голканье псовых охотников, затравивших зайца». И вот это последнее определение вызывает интерес.
Особые знаки отличия
Из документальных свидетельств, которые оставили в своем «Послании…» ливонские рыцари Иоганн Таубе и Элерт Крузе, некоторое время служившие при дворе Ивана Грозного, мы узнаем, что «Опричники (или избранные) должны во время езды иметь известное и заметное отличие, именно следующее: собачьи головы на шее у лошади и метлу на кнутовище. Это обозначает, что они сперва кусают, как собаки, а затем выметают все лишнее из страны».
Аналогичные описания присутствуют и в некоторых других дошедших до нас источниках. Например, исследователи А. Каппелер и Р.Г. Скрынников в своей книге «Забытый источник по истории России эпохи Ивана Грозного» приводят свидетельство еще одного очевидца тех времен, который наблюдал царский кортеж на московских улицах в 1570 году, записав следующее: «На шее коня венценосца была подвешена песья голова из серебра, зубы которой клацали от каждого удара копыт о мостовую. Кроме того, на груди одного из опричных командиров, сопровождавшего в тот день монарха, висела свежеотрубленная голова большой английской собаки…».
alex_dars
Журнал А
«. Сплетаемся в объятьях братских. Крепкие руки крепкие тела обхватывают. Целуем друг друга в уста. Молча целуем, по-мужски, без бабских нежностей. Целованием друг друга распаляем и приветствуем. Банщики между нами суетятся с горшками глиняными, мазью гатайской полными.Зачерпываем мази густой, ароматной, мажем себе уды. Снуют бессловесные банщики аки тени, ибо не светится у них ничего.
— Гойда! — восклицает Батя.
— Гойда-гойда! — восклицаем мы.
Встает Батя первым. Приближает к себе Воска. Вставляет Воск в батину верзоху уд свой. Кряхтит Батя от удовольствия, скалит в темноте зубы белые. Обнимает Воска Шелет, вставляет ему смазанный рог свой. Ухает Воск утробно. Шелету Серый заправляет, Серому — Самося, Самосе — Балдохай, Балдохаю — Мокрый, Мокрому — Нечай, а уж Нечаю липкую сваю забить и мой черед настал. Обхватываю брата левокрылого левою рукою, а правой направляю уд свой ему в верзоху. Широка верзоха у Нечая. Вгоняю уд ему по самые ядра багровые. Нечай даже не крякает: привык, опричник коренной. Обхватываю его покрепче, прижимаю к себе, щекочу бородою. А уж ко мне Бубен пристраивается. Чую верзохой дрожащую булаву его. Увесиста она — без толчка не влезет. Торкается Бубен, вгоняет в меня толстоголовый уд свой. До самых кишок достает махина его, стон нутряной из меня выжимая. Стону в ухо Нечая. Бубен кряхтит в мое, руками молодецкими меня обхватывает. Не вижу того, кто вставляет ему, но по кряхтению разумею — уд достойный. Ну, да и нет среди нас недостойных — всем китайцы уды обновили, укрепили, обустроили. Есть чем и друг друга усладить, и врагов России наказать. Собирается, сопрягается гусеница опричная. Ухают и кряхтят позади меня. По закону братства левокрылые с правокрылыми чередуются, а уж потом молодежь пристраивается. Так у Бати заведено. И слава Богу…
По вскрикам и бормотанию чую — молодых черед пришел. Подбадривает Батя их:
Стараются молодые, рвутся друг другу в верзохи тугие. Помогают им банщики темные, направляют, поддерживают. Вот предпоследний молодой вскрикнул, последний крякнул — и готова гусеница. Сложилась. Замираем.
— Гойда! — кричит Батя.
— Гойда-гойда! — гремим в ответ.
Шагнул Батя. И за ним, за головою гусеницы двигаемся все мы. Ведет Батя нас в купель. Просторна она, вместительна. Теплою водою наполняется, заместо ледяной.
— Гойда! Гойда! — кричим, обнявшись, ногами перебирая.
Идем за Батей. Идем. Идем. Идем гусеничным шагом. Светятся муде наши, вздрагивают уды в верзохах.
— Гойда! Гойда!
Входим в купель. Вскипает вода пузырями воздушными вокруг нас. По муде погружается Батя, по пояс, по грудь. Входит вся гусеница опричная в купель. И встает.
Теперь — помолчать время. Напряглись руки мускулистые, засопели ноздри молодецкие, закряхтели опричники. Сладкой работы время пришло. Окучиваем друг друга. Колышется вода вокруг нас, волнами ходит, из купели выплескивается. И вот уж подступило долгожданное, дрожь по всей гусенице прокатывается. И:
— Гойда-а-а-а-а-а-а-а.
Дрожит потолок сводчатый. А в купели — шторм девятибалльный.
— Гойда-а-а-а-а.
Реву в ухо Нечая, а Бубен в мое вопит:
— Гойда-а-а-а-а.
Господи, помоги нам не умереть…
Неописуемо. Потому как божественно.
Райскому блаженству подобно возлежание в мягких лонгшезах-лежаках после опричного совокупления. Свет включен, шампанское в ведерках на полу, еловый воздух, Второй концерт Рахманинова для фортепиано с оркестром. Батя наш после совокупления любит русскую классику послушать. Возлежим расслабленные. Гаснут огни в мудях. Пьем молча, дух переводим.
Мудро, ох мудро придумал Батя с гусеницей. До нее все по парам разбивались, отчего уже тень разброда опасного на опричнину ложилась. Теперь же парному наслаждению предел положен. Вместе грудимся, вместе и наслаждаемся. А таблетки помогают. И мудрее всего то, что молодь опричная завсегда в хвосте гусеницы пихается. Мудро это по двум причинам: во-первых, место свое молодые обретают в иерархии опричной, во-вторых, движение семени происходит от хвоста гусеницы голове, что символизирует вечный круговорот жизни и обновление братства нашего. С одной стороны, молодежь старших уважает, с другой — подпитывает. На том и стоим. И слава Богу».