чапаев и пустота практика
«Чапаев и Пустота» Мастерская Дмитрия Брусникина / Театр Практика
З начимый автор уже для пары поколений, Виктор Пелевин скорее всего знаком гостям театра «Практика». Но если вы вдруг не читали «Чапаева и Пустоту», рекомендую с канвой романа все же ознакомиться заранее. Как минимум, чтобы суметь рассмотреть, как творческий метод режиссера пускает корни в довольно психоделической почве романа.
Конечно, каждый новый спектакль Максима Диденко на московской сцене означает обязательное музыкальное сопровождение Ивана Кушнира и набор актерских дарований, позаимствованный у Мастерской Дмитрия Брусникина. Кроме этого стоит заранее знать — спектакль сконструирован на базе частных впечатлений режиссера, и оттого получился весьма «авторским». Перед зрителем предстают три самостоятельных части, соответственно, три разных формы современного театрального искусства: драматические эскизы, музыкальный и, под занавес вечера, — хореографический театр.
Для каждой из них создатели спектакля придумали доминирующее цветовое решение, подсветив камерную сцену «Практики», чтобы цвет довлел, становясь, наравне с актерами, одним из действующих лиц. Красный, желтый, синий — каждый из них помогает зрителю конструировать уровни спектакля и разбирать диалоги, монологи или притчи, из запчастей собирая представления в собственную картину.
Перед спектаклем советую обязательно подготовиться, и освободить голову от бремени мыслей: рабочих или житейских, — Диденко не даст расслабиться ни на секунду: обрушит на вас лавину громких звуков вперемежку с текстом, и, конечно, будет провокация и брань. Стоит ли игра свеч — ответить сможет только каждый сам для себя.
Э то был бесконечный вечер в театре “Практика”. Такое ощущение, что на протяжении 3-х часов твой разум отдан на растерзании потустороннему миру и вырваться оттуда нет никакой возможности.
Часть 1. Пошатнувшийся разум
Твой разум расшатывают, будоражат сознание с помощью звука, красного цвета декораций, бешеного грима и запредельных эмоций. Первые минуты не понимаешь, а начался ли спектакль или это приветствие зрителя. Где сюжет? Где Чапаев? Где Пустота?
Часть 2. Искусственный сон
Прервав глубокий сон второй части, в третьей части тебе позволяют доспать 20 минут. Вроде ты уже в реальности, но еще видишь красочный сон о тренировке синхронистов в бассейне.
Вся эта феерия завершается в фойе театра, где поклоны на экранах и ты стоишь в недоумении и аплодируешь телевизору.
И что это было? Каким умным словом называется такой театр? Максим Диденко, ставьте спектакли в свое удовольствие, у вас непременно есть своя публика, а я пожалуй пройду мимо ваших современных веяний. Несмотря на мои скептические взгляды на спектакль, все изощрения на сцене оставили отпечаток – первую часть хочется увидеть вновь, а игру брусникинцев поставить в пример начинающим актерам.
Н ачну с того, что книги В. Пелевина «Generation «П», «Жизнь насекомых» и «Чапаев и Пустота» пришлись на мои школьные годы. Я их тогда открыла, прочитала по 10 страниц и закрыла. За более, чем 15 лет открыть их заново желания не возникло. Книги эпохи 90-ых – это испытание на прочность моей психики.
Модный в последние пару лет Максим Диденко, о котором не говорит разве что ленивый, поставил в маленьком (даже клаустрофобном) театре «Практика» абсолютно психоделический спектакль длиной в 3 часа с двумя антрактами. И играют там, конечно, так же наделавшие немало шума в молодой театральной среде «брусникинцы».
Тем, кто думает, что театр – это повествование и пересказ сюжета произведения, хочу заметить, что театр бывает еще и постдраматическим. Чтобы не пугать терминологией, по-простому скажу – это театр больше похожий на перформанс и взывающий к вашему восприятию и органам чувств.
Первая часть спектакля – музыкальная. Тандем Максима Диденко и Ивана Кушнира, кажется, такой же неразрывный, как Белки и Стрелки, Чука и Гека, Бонни и Клайда. Инструментальная музыка отлично коррелирует с темой сумасшествия главного героя. Забойное начало спектакля, когда понимаешь, что стен театра для такого безумия мало.
Вторая часть – галлюциногенный бред про гопников, в который погружают зрителей, помнящих сериал «Бригада» (у кого не было звонка на телефон оттуда? Вы его услышите во время спектакля, кстати). Как оказалось, зрители еще и неплохо помнят жаргон 90-х, разборки и «грибочки».
Третья часть должна была быть танцевальной. Наверное, ее и можно считать такой, если бы не песенное сопровождение, которое окончательно погрузило меня в голову больного то ли раздвоением личности, то ли шизофренией.
Весь спектакль у меня было ощущение присутствия в сумасшедшем доме с мягкими стенами и медленными движениями, как будто мне ввели препарат для снижения мозговой активности. И когда в конце спектакля я вышла на улицу, я была рада полной грудью вдохнуть воздух Садового Кольца.
Самое интересное, что от спектакля в голове не осталось ни единой фразы, зато запомнились костюмы, декорации и общее ощущение. Видимо, на это и был расчет режиссера.
Кому бы посоветовать этот спектакль? Среди моих друзей, наверное, готовых к таким экспериментам не много. Зато на «Чапаев и Пустота» точно можно идти поклонникам «брусникинцев», Диденко и модной молодежи, на которых русский классический театр навевает тоску, а все «за гранью» или «на грани», наоборот, вызывает интерес и расширяет зрачки.
П ризнаюсь честно, я не читала ни одного произведения Пелевина. Как и вообще современных русских авторов (исключая Акунина) – как-то рука не тянется (сильные незаполненные пробелы в классической литературе мешают отвлекаться). Поэтому спектакль “Чапаев и Пустота” в Практике прошел и мимо моего мозга и мимо моего сердца – этот культурный пласт я как-то обошла стороной. Да, я прочла краткое содержание, но для авангардного сценического решения режиссера Максима Диденко это оказалось практически неактуально. Уверена, будь я знакома с книгой все было бы иначе – и дело даже не в понимании сюжета (краткое содержание в помощь), а с точки зрения именно отклика на знакомых персонажей, знакомые сюжеты, перенесенные в мизансцены.
В спектакле три действия и, насколько я поняла, самым стройным с точки зрения первоисточника является действие второе – три братка размышляют о чем-то в лесу под действием галюциногенных грибов.
Вообще спектакль идет по нисходящей – начинаясь с развеселого, громкого, насыщенного цветом, светом, героями и текстом первого действия, мы переходим в лес к укуренным бандитам, а в третьем действии получаем вообще некую меланхоличную, очень усыпляющую демонстрацию сменяющихся двигающихся инсталляций из человеческих тел, исполненную группой в полосатых купальниках под заунывное повторяющееся пение девушки. Я вам практически весь спектакль пересказала, поэтому не буду упоминать о необычной его концовке – пусто вас хоть что-то удивит.
Я не могу сказать, что мне не понравилось, не могу сказать, что это вызвало отторжение, но и желания прочитать первоисточник или увидеть другие работы режиссера (как это случилось с некоторыми моими спутниками в тот вечер) у меня тоже не возникло.
Это был опыт, за который я благодарна (и кстати мой первый опыт с Практикой), мне очень понравился главный герой (прекрасная работа Василия Буткевича), но кроме ярких визуальных образов сейчас уже ничего и не вспоминается, а это все таки театр, и его задача все же шире, чем у выставки достижений авангардного искусства..
Спектакль “Чапаев и Пустота” в Театре «Практика» имеет ровно одно достоинство, на фоне которого меркнут все остальные — ему удается, не пускаясь в пересказывание знаменитого романа Виктора Пелевина, воплотить и где-то даже усилить все его смыслы.
При том, что какого-то стройного и линейного повествования в романе нет, хаотичность, непознаваемость, многомерность безграничного, которыми пропитан текст писателя, буквально находят здесь свое олицетворение.
Первый акт:
Практически полноценный сет андеграудного рок-концерта. Репертуар основывается на стихах Петра Пустоты со ссылками на рок-хиты недавнего прошлого, самым ярким из которых становится кавер-версия песни “Сила ночи — сила дня” группы «Наив», которая здесь звучит как одна из самых полезных мантр в мире. Собственно в первом антракте (и, очень вероятно, несколько дней после) немногие способны перестать ее напевать.
Второй акт:
Уже как-будто классическая драма. Здесь практически полностью и дословно представлен знаменитый фрагмент романа о “походе за грибами” в поиске “вечного кайфа”.
И, наконец, третий акт:
Только пластическое действие. Никаких слов вообще. Лишь постоянно повторяющийся напев из прошлого “Ой, то не вечер…”, который трансформировался в “Ом, то не вечер…”. Это — буквально полноценная медитация, которая направлена на достижение нирваны. А что в театре считается нирваной? Именно он — “полный катарсис”. Именно к нему стремятся герои.
Результат оказался очень метким в средствах.
В романе Пелевина вся упомянутая смесь служит лишь эстетическим фоном. В центре же находится человечество, которое неустанно бьется над вечными вопросами о смысле пережитого и переживаемого. И именно воспоминаниями о недавно пережитом и анализом переживаемого в конкретный момент этот спектакль пропитан насквозь.
Но, поскольку, по мнению Пелевина, расщепленное сознание современного человека не в состоянии понять мир, спектакль, вновь следуя автору, предлагает не биться о стену, а полюбить и принять её — и тогда стена станет проницаемой.
На обложке многочисленных изданий и переизданий книги Пелевин поместил авторский комментарий: «Это первый роман в мировой литературе, действие которого происходит в абсолютной пустоте». Отсюда принцип действия глиняного пулемета и три знаменитых чапаевских удара из романа распространяются и на саму структуру текста: 1. Где? — Нигде. 2. Когда? — Никогда. 3. Кто? — Не знаю.
Вот, если хотите, именно по этому принципу и разделены три акта спектакля.
Более того, это разделение обладает еще и дополнительным подтекстом триединства — в первом акте будет прямая отсылка к “богу”; во втором — к достижению “вечного кайфа” поведет уже “сын божий”, и, наконец, в третьем — “полного катарсиса” поможет достигнуть некий “святой дух”.
В результате все смыслы, юмор и критика государства, общества, консьюмеризма, советского и постсоветского человека, православия и “духовных скреп”, которые автор вывел уже более 20-ти лет назад, актуализируются в сегодняшнем дне.
Кто-то однажды емко заметил, что роман Пелевина — это “яд и противоядие”. Я бы сказал, что эти три акта — это только “противоядие” от яда, которого нам сегодня хватает и в окружающей действительности.
Но спектакль начнется для вас задолго до первого действия!
Это редчайший пример, когда приход в театр и выход из него — всё есть спектакль. Или спектакль есть всё. Кому как удобнее.
Начинается действие в 20:00. Длится аж 3 с половиной часа. Длится все время. До начала первого акта вас встретит “доктор биологии” из Бразилии и по совместительству “доктор теологии” из Нью-Йорка — Евгений Керн. Он же будет сопровождать вас на всем протяжении обоих антрактов. Вы, разумеется, сможете сходить покурить, перекусить в буфете и сделать все, что пожелаете. Доктору не привыкать говорить с пустотой.
Но даже после финала спектакль вас “проводит” к выходу (по этой причине не могу приложить традиционные аплодисменты и поклоны к видео и заменю их на три анекдота от “доктора”, потому что иначе будет мощный и ненужный спойлер).
Наверное бессмысленно и уточнять, что время здесь немного изменяется.
Эти 3 с половиной часа не проходят незамеченными, но при этом пролетают незаметно. Гений Пелевина заключается в том, что он посредством своих текстов, ведя героев к “просветлению”, проводит к нему и читателя, воздействуя именно на него и постоянно держа его в напряжении соучастника. Эту же особенность сумел ухватить и выразить в своем спектакле и режиссер Максим Диденко.
От такого переноса в театр все экзистенциальные смыслы начинают буквально играть на сцене. По-прежнему никакого героя, никакого сюжета — только смыслы. Плотный клубок смыслов.
Вопросы “что реально?”, а “что лишь иллюзия сознания и восприятия?” со сцены звучат куда интерактивнее, чем со страниц книги. Как понять обращается к тебе сейчас герой или сам актер? Но дальше — больше. Когда подбираешься к вопросу “А зачем мы тут?” — это размышление Пелевина о смысле человеческой жизни вдруг проникает еще глубже за счет машинальных раздумий о том, с чего это вдруг мы сейчас все в этом зале собрались и зачем вообще в театр ходим?
В этом спектакле, как и в романе, все значит больше, чем означает.
Фанатам писателя хочется не просто его рекомендовать, а буквально заставлять их это увидеть. Это же просто путешествие в книгу. Да и в целом, крайне редко звезды так складываются, что “трактовка” и “интерпретация” не умаляют и не сводят к неловкости оригинал.
Но и тем, кто от писателя далек, это путешествие “в абсолютную пустоту”, подарит много эмоций. Не каждый спектакль готов дать возможность пройти путь от “великого кайфа” к “полному катарсису”, постоянно подвергаю анализу пережитое и переживаемое.
В результате, “Чапаев и Пустота” получился, кажется, самым монолитным и масштабным спектаклем как для режиссера, так и для театра “Практика”. Совершенный блокбастер!
И состоялся он во многом благодаря тому, что в нем все сложилось.
Композитор Иван Кушнир ушел в полный отрыв, создал практически полноценную рок-группу и снабдил их реперуаром на полноценный концертник. Как минимум, каждый третий трек застревает в памяти и вызывает желание незамедлительно приобрести его в iTunes. А тексты Пелевина это желание лишь усиливают.
Галя Солодовникова создала совершенно гениальную вещь. В одном элементе костюма ей удалось объединить и буддистские маски, и карнавал смерти, и русскую революцию. Ее работа с пространством не менее феноменальна. Если в первом действии, все стены крохотного подвала театра обиты поролоновой звукоизоляцией, что атмосфере “гаражного рок-бэнда” подходит идеально, то, когда становится очевидным, что Петр Пустота пребывает в психиатрической клинике, эти “мягкие стены”, нисколько не изменяясь, приобретают дополнительное значение. В последствии, меняя лишь оттенки, это пространство будет превращаться и в бассейную плитку, и в то самое пространство “абсолютной пустоты”.
И, конечно, такой разноплановый спектакль стал возможен благодаря универсальности труппы из Мастерской Дмитрия Брусникина. Эти ребята могут и петь, и живьем играть на иснтрументах, и осваивать акробатические и пластические элементы, и при этом еще и “играть”. Да, что-то у кого-то получается чуть лучше, у кого-то чуть хуже. Но очевидно, что режиссер учел возможности каждого и сочинил свой спектакль непосредственно под исполнителей.
Особая прелесть состоит в том, что иногда в роли лечащего врача (который в романе лечит Петра Пустоту и непосредственно читателя, а в спектакле уже — Пустоту, зрителей и актеров) появляется сам Дмитрий Брусникин. И его обращение к “рок-бэнду” из своих учеников с монологом «Когда я представляю себе, сколько с вами будет возни, мне становится страшно…» — это невероятно смешно. Еще один пример того, как спектакль рушит “иллюзию” и играет со зрительским “сознанием” и “восприятием”. Правда, подозреваю, что сейчас Дмитрию Владимировичу немного не до этого, но вдруг кому-то повезет в поиске “великого кайфа” и “полного катарсиса”.
Напоследок, предупрежу, что для тех, кто считает себя “театралом” и привык к “Мельпомене” и “Храму Искусства”, действие может показаться достаточно резким и агрессивным (не волнуйтесь, никто зрителей даже пальцем не трогает). Но, мне кажется, что им в первую очередь должно быть интересно поразмышлять о том, а собственно зачем мы все время тут?
И под конец — радостная новость!
Спектакль очень кассовый. Зал рассчитан мест на 40. Отчего попасть — всегда очень непросто. И обычно относительно недешево.
Но лето на нашей стороне!
Следующие показы пройдут 12-го, 13-го, 14-го и 15-го июля. Многие зрители разъедутся или захотят больше бывать на свежем воздухе.
В итоге на лето ценовой диапазон снизили почти в 2 раза, и, если поторопиться, можно успеть взять билет любой комфортности от 1500₽ до 3000₽ тут: https://praktikatheatre.ru/events/chapaev
«Так уж устроен этот мир, что на все вопросы приходится отвечать посреди горящего дома» (с) В. Пелевин, «Чапаев и Пустота».
Все отзывы о спектакле Чапаев и Пустота
Постановка Практика
Рецензия «Афиши» на спектакль
Спектакль обречен на легендарность. Причин как минимум три. Во-первых, эта работа гипервостребованного Максима Диденко оказалась самой целостной и полноценной по сравнению со всеми его предыдущими. Во-вторых, получился одновременно самый красивый, масштабный и долгий спектакль «Практики» за всю ее историю. В-третьих, исполнен он артистами «Мастерской Дмитрия Брусникина», то есть самой работоспособной труппой города. И в-последних, крошечный зал «Практики» просто физически не сможет вместить всех желающих посмотреть этот спектакль.
Литературная основа, будь то Бабель, Достоевский или Пушкин, для Диденко — не фундамент, а в первую очередь трамплин для полета вполне самостоятельной фантазии. Роман Пелевина — произведение с огромным числом персонажей, линий, с последовательной драматургией — в четырехчасовом спектакле представлен несколькими обрывочными диалогами, двумя полноценными драматическими сценами и физкультурными танцами не по тексту, но текстом навеянными. Третий акт, например, представляет собой пластический этюд в купальниках под деконструированное а капелла с солирующей Анкой: «Ом, то ни вечер».
Главный герой Петр Пустота, просыпающийся то в 1918 году, то в середине 1990-х, у Диденко практически ничем, кроме танцев и хоровой декламации, не занят. Он не совершает алхимических браков с Западом (через сновидение душевнобольного Марии, названного в честь Ремарка и грезившего о Шварценеггере) и Востоком (величайшая сцена про алкоголика Сердюкова и харакири), не читает стихов в пролетарском клубе, не мешает водку с кокаином и даже не беседует с Черным бароном, переправляющим павших красноармейцев во Внутреннюю Монголию. Центральный персонаж в исполнении Василия Буткевича, строгого артиста с высоким голосом, кудрями и детским лицом, в основном молчит, чтобы сдержанно высказаться в финале. Тогда как Чапаев в исполнении брусникинца старшего поколения Ильи Барабанова — громогласного сказочного богатыря с усами-рычагами и глазами навыкате — главным образом корчит рожи, а в какой-то момент и вовсе превращается в персонажа по имени Володин, обучающего двух балбесов грибоедению и милости. Словом, главное в спектакле — не текст, не сюжет и даже не образный ряд мифологического варева Пелевина. Главное в спектакле — сценография, грим и костюмы.
Что касается содержательной стороны, то тут тоже имеется, чем восхититься. И снова все эти вещи самостоятельны и обнаружены далеко за пределами текста. Например, главный хук первого — явление Дмитрия Брусникина (иногда его заменяет не менее маститый мхатовец Николай Чиндяйкин) в роли Тимура Тимуровича, завотделением психиатрической лечебницы. Шоу прерывается, включается свет в зале, с пятого ряда мастер курса, лукаво улыбаясь, принимается по-отечески распесочивать учеников словами пелевинского персонажа: «Вы как раз принадлежите к тому поколению, которое было запрограммировано на жизнь в одной социально-культурной среде, а оказалось в совершенно другой». Из диалога о первом постсоветском поколении само собой получается столкновение идей традиции и эксперимента в театре. Тема настолько больная в театральной среде, что эпизод оборачивается высокой пародией.
Пелевин ставит под сомнение существование разницы между сном и реальностью. Во всяком случае главный герой «Чапаева и Пустоты» никак не может понять — где сон, а где реальность. Притом что лозунг «Сила ночи, сила дня — одинакова … (ерунда. — Прим. ред.)», выведенный в припев торжественного хорала под занавес второго акта, впечатывается в мозг как обложка спектакля, для Диденко все же реальность — это 1990-е, а все остальное — фантазм. Потому в эпизоде про поедание грибов звучат вполне земные интонации, на звонке сотового телефона стоит мелодия из «Бумера», а фоном достоверно тарахтит мотор автомобиля. И потому же Петр Пустота переодевается из ретрофутуристического купальника в обыденные брюки с джемпером, прежде чем уйти со сцены.
Вообще говоря, неумещаемость спектакля на сцене — самое характерное его свойство. Он как будто придуман для стадиона и запихан в крохотный подвал «Практики». Такое положение дел умножает и мощь, и нелепости. С одной стороны, пятьдесят зрителей получают столько, сколько рассчитано на тысячу, если считать соразмерно трудозатратам артистов на сцене. С другой, слишком уж неловко решены их входы и выходы — из-за отсутствия кулис расфуфыренные артисты толпятся у дверки рядом с первым рядом. С одной стороны, в антрактах спектакль продолжается в фойе, на экранах транслируются лекции про оккультные и мистические опыты ученых, и это не позволяет зрителю расслабиться. С другой, чтобы артистам нырнуть в великолепно придуманный бассейн с белыми шарами, приходится пригнуть голову под низким потолком.
Некоторые технические неровности хоть и бросаются в глаза, но на полноте впечатления не сказываются. Единственное, что действительно мешает спектаклю «Чапаев и Пустота» стать шедевром, — музыка Ивана Кушнира. Песенный ряд придется по вкусу поклонникам группы «Калинов мост». Удивительная пластика и фактура триптиха Максима Диденко, энергия брусникинцев, находящихся в блистательной форме, и дизайнерский облик спектакля диктуют все что угодно, только не самодеятельный рок с соло между куплетами. Положение спасает редкое для спектаклей Диденко обстоятельство — основная часть спектакля обходится без музицирования.
Если не искать недостатки под лупой, все, предъявленное в пространстве «Практике» за долгий вечер, настолько гармонично, необъяснимо закономерно и просто-напросто сексуально, что хочется выразить официальную благодарность автору культового романа «Чапаев и Пустота» за то, что он, помимо прочего, вдохновил команду спектакля на что-то, совершенно к этому роману отношения не имеющее.
КиноТеатр: красное и белое. Премьера спектакля «Чапаев и пустота» в театре «Практика»
Театр «Практика» представил очередную премьеру сезона со своими новыми резидентами — актерами Мастерской Дмитрия Брусникина, одной из самых интересных молодых трупп Москвы. Спектакль «Чапаев и пустота» в постановке Максима Диденко по одноименному роману Виктора Пелевина представляет собой трудноопределимую комбинацию ритуального действа, шоу, концерта и психоделического трипа.
Режиссер не стремится охватить
роман Пелевина во всей его многозначности, но что можно сказать с уверенностью, так это то, что Диденко удалось воплотить на сцене самую суть книги, причем минимальными средствами.
Роман Пелевина «Чапаев и Пустота», с его разветвленным повествованием, множеством сюжетных линий и вложенных в них смыслов, абсолютно несценичен. Как оказалось — не для режиссера Максима Диденко, известного московской публике, среди прочего, по спектаклям «Идиот» в Театре Наций, «Хармс. Мыр» в «Гоголь-центре», «Конармия» в Центре им. Мейерхольда. Мастер предельной театральной условности и абсурдизма, он способен визуализировать абстрактное и метафизическое, не отказываясь при этом от сюжетности.
У Пелевина Чапаев и поэт-декадент Петр Пустота — столь же персонажи, сколь и имена нарицательные, понятия и единицы сложной философской системы. Спектакль Диденко в театре «Практика» тоже существует на грани: реальность предельно конкретна, и в то же время ее очертания то и дело размываются. Мы видим персонажей с именами исторических личностей, которые даже имеют с ними определенное внешнее сходство, но их лица — маски, а сами они, по сути, — чистые идеи. А также демоны индивидуального подсознания и коллективного бессознательного, ведь пелевинский Петр Пустота — пациент психиатрической больницы. Однако при всей внешней фантасмагоричности происходящего делириум жестко структурирован и существует по собственным внутренним законам.
Спектакль разделен на три равнозначные части: музыкальную — «Сад расходящихся Петек», драматическую — «Черный бублик» и пластическую — «Условная река абсолютной любви». Каждая из них — о (со)существовании между полюсами реальности и иллюзии, Европы и Азии, социального и индивидуального, прошлого и настоящего.
Белый ты или красный? На этот вопрос невозможно ответить, как и провести демаркационную линию между Европой и Азией, что подчеркивает грим персонажей в первом действии, отсылающий одновременно к театру кабуки, комедии дель арте, к готической и панк-эстетике. Пелевинская пародия на революционные гимны звучит здесь яростным роком:
Товарищи бойцы! Наша скорбь безмерна.
Злодейски убит товарищ Фанерный.
И вот уже нет у нас в ЧК
Старейшего большевика.
Третье действие происходит под акапельный напев «Мне малым-мало спалось…», от которого в определенный момент остается единственная строчка «Ой, да во сне привиделось». Многократно повторяемые, эти слова становятся своего рода буддийской мантрой. Но при этом они — порождение воспаленного сознания Петра Пустоты. Под распеваемый на все лады напев актеры в винтажных мужских купальных костюмах то ли исполняют ритуальный танец, то ли и правда плывут по какому-то только им видимому течению, под конец исчезая в нем, как будто растворившись в пространстве. На сцене остается только Пустота. Или пустота? Но ведь абсолютной пустоты не бывает. По всем физическим и метафизическим законам она всегда стремится к заполнению. Мир — иллюзия. Жизнь в нем — реальность.